Женщина-бурятка в семье и общественной жизни

Значительный интерес представил доклад «Женщина-бурятка в семье и общественной жизни», прочитанный на недавно состоявшемся очередном этнографическом вечере (11 апреля) аларской буряткой М.П. Трубачеевой. Опыт характеристики женщины-инородки, составленный небольшим коллективом бурятского общества, дает ряд данных для суждения о роли женщины, принадлежащей народности, еще сохранившей свой родовой быт и ныне переходящей от скотоводческой жизни к земледельческой. Не имея возможности полностью прореферировать этот доклад, постараемся передать лишь в существенных чертах его содержание. Следует при этом отметить, что доклад касается исключительно иркутских  или северобайкальских бурят.

Если проследить историю бурятского племени по нерукописным памятникам народного творчества и заглянуть в те далекие времена, когда это племя еще жило в стадии звероловческой жизни, т.е. во времена так называемых «зэгэтэ-аба» — общественных облав на диких зверей, то тогда женщина-бурятка играла значительную роль в жизни своего племени и принимала активное участие не только в облавах на зверей, но и в междоусобных бранях. Во времена «зэгэтэ-аба» она соперничала с мужчинами в умении ездить верхом, стрелять из лука и ловить диких зверей. В то далекое время женщины, имели право голоса при решении дел племени и получали на свою долю-пай при общем дележе добычи. А если заглянуть в еще более ранний период жизни северобайкальских бурят, а именно во времена развития семейного быта, то можно найти, по словам Хангалова, даже и следы матриархата. Таким образом, если у бурят действительно существовал матриархат, то является вполне понятной исключительная роль женщины-бурятки во времена «зэгэтэ-аба». Шаманская мифология подчеркивает в достаточной степени равноправность бурятской женщины при семейно-родовом быте племени. С того времени и по сию пору у бурят наравне с шаманами мужчинами существуют женщины-шаманки (одегон). Наследственное шаманство передается не только по мужской, но и по женской линии. Среди шаманских небожителей встречаются небожители женщины, как например, покровительницы утугов, лугов, детей, хозяйка солнца и луны и многие другие.

В седую старину при выдаче девиц замуж их снаряжали как на войну, давая в приданное верхового коня с полной сбруей, лук, колчан со стрелами и вообще все необходимое в охотничьей и боевой жизни. С переходом бурят от охотничьего к скотоводческому быту независимое значение женщины стало уменьшаться и постепенно суживаться до пределов семейного круга, где однако женщина-инородка и до сих пор сохраняет свою активную роль.

При скотоводческом хозяйстве на долю женщины падают новые обязанности. Она наравне с мужчинами ухаживает за скотом, причем уход за приплодом скота и обработка молочных продуктов являются исключительно делом женских рук. Без женщины не может вестись пастушеское хозяйство, и последнее процветает лишь при наличии лишних женских рук. Поэтому, прежнее «умыкание невест» (пережиток военно-родовой организации) может рассматриваться не только с точки зрения желательности или нежелательности родства с каким-либо родом, но и как лишение ценной рабочей силы. Обычное право, поэтому, устанавливает со стороны жениха необходимость материального вознаграждения родственников невесты, известного на официальном языке под именем калыма. По-бурятски калым называется «бэрэйн барьюр», что в переводе означает «подношение за невесту». Размер калыма варьируется в зависимости от материального положения заинтересованных сторон. Прежде, при натуральном хозяйстве бурят, калым составлялся преимущественно из лошадей и рогатого скота. С переходом от чистого вида натурального хозяйства на денежно-натуральное хозяйство в вопросе о калыме уделяется видное место денежной сумме. В настоящее время деньги почти вытеснили способ платежа калыма скотом, и только лошади, как платежные единицы, не утеряли еще прежней роли. До сих пор при всяком сватовстве является необходимостью включить в калым хотя бы одну лошадь, которая именуется «лошадью привязанною (жениховой стороной) к коновязи отца невесты» (сэргэдэ уяха морин). При наличии калыма всякое сватовство является как бы денежным договором между роднящимися сторонами. Оригинальным является и такой вид калыма: во избежание тех или иных расходов две семьи производят взаимный обмен дочерьми-невестами. Такая форма просватанья называется «андаля худа», что значит «меновое просватанье». Калым подлежит возврату, если брак расстроится по вине невесты или ее родителей.

Девушка-бурятка пользуется значительной свободой. Она, приучаясь к хозяйству, шитью, уходу  за молочными продуктами, выделке шкур и прочим чисто женским занятиям, спешит повеселиться и порезвиться, принимая живое участие в «наданах»-вечеринках, устраиваемых преимущественно летом во время «тайлаганов» (общественных жертвоприношений) и прочих соответствующих случаях.  

Грустное содержание предсвадебных песен невесты и ее подруг вполне характеризует положение первых шагов замужества бурятской женщины. Она должна с особым уважением относиться к предкам и старшим членам рода. Под страхом смертного греха она не должна произносить их собственные имена, а обязана величать их почтительными названиями: — «бабай» — батюшка, «иби» — матушка и т.д. Произносить имена старших замужних женщин не могут не только по адресу носителей имени, но и вообще во всяком разговоре. Также строжайше запрещается замужним женщинам ходить на левую от входа половину юрты старших родичей, где висят онгоны и наступать на «гулумту» — место, где находится очаг. Затем воспрещается женщинам садиться в присутствии старших родичей, а тем более прикасаться к ним. Первые шаги жизни молодухи проходят под строгим контролем ближайших родственниц жениха. С первых дней пребывания в доме мужа, молодуха обязана показать себя, как самостоятельная, умелая и толковая хозяйка. Она должна угождать свекру, свекрови и всем вообще  старшим. «С щебетанием ласточки вставай, с трелью жаворонка просыпайся», — говорится об обязанностях к хозяйству молодухи.

Перед рождением первого ребенка совершается семейный обряд, знаменующий вступление молодухи в роль матери семейства. С этого времени, она, как мать, становится к роду мужа более родною, чем была до этого времени. Вообще вся тяжесть ведения домашнего хозяйства ложится исключительно на женщину, а потому не удивительна после этого преждевременная старость большинства замужних буряток. Кроме чисто хозяйственных забот, замужняя женщина, как мать, занята воспитанием детей. Дети в бурятской семье пользуются особенной любовью и лаской.

Забота о потомстве является таким важным стимулом в бурятской жизни, что обычное право, в случае бездетности жены, разрешает мужу вторичный брак. С подрастанием детей у бурятской женщины постепенно сокращается бремя труда по ведению хозяйства – взрослые дети, в особенности дочери, становятся ее помощниками. С женитьбой сына она совершенно освобождается от хозяйственных забот; ей остается лишь общее руководство над домом. Все тяготы по хозяйству падают на невестку. Выражение «бэри зарха» — «заставлять работать невестку» замечательно верно характеризует положение хозяйки дома при женатых сыновьях.

С рождением внучат бурятка достигает высшего почета и уважения, как родоначальница нескольких поколений.

Участие женщин в общественной жизни происходит постольку, поскольку к таковой относится семейная жизнь. Девицы пользуются большими правами перед замужними женщинами, они имеют право присутствовать на общественно-религиозных празднествах. Бурятская женщина, потерявшая право на участие в общественной жизни, тем не менее, пользуется, большим авторитетом в семье, а сами буряты смотрят на женщину, как на существо равное им. Таких унизительных поговорок, как «у бабы волос долог, да ум короток» у бурят не существует. Напротив, в народных сказаниях бурят женщина фигурирует, как существо умное и проницательное, умеющее ловко выходить из затруднительных положений.

В «Гэсэриаде» младшая жена Абай-Гэсэр-хана Алак-Мэргэн часто выручает своего мужа из бед и несчастий. Играя видную роль в семейной жизни, бурятская женщина является яркою выразительницей национальных черт своего народа. Многие памятники народного творчества созданы бурятской женщиной, не говоря уже о том, что она ревниво оберегала многие обычаи племени и сохранила главнейшие черты древней своей костюмировки.

Вековые отношения иркутских бурят к русскому населению не могли повлиять на них в обрусительном смысле. Вообще нужно заметить, что до конца минувшего столетия бурятская женщина стойко держалась за национальные особенности, но затем, когда она увидела, что эти особенности могут повлиять не в пользу племени, она от них отказалась, и стала от русских заимствовать то, что носило печать полезности и практичности. С переломом экономической жизни Сибири с конца минувшего столетия иркутские буряты постепенно втягиваются в общий круговорот мировой жизни, и бурятская женщина во многом способствует этому. В значительной степени упрощаются формы сватовства, брака и проч. Запрещение совместных браков в одном роду отошло в область преданий. Наблюдаются такие явления, как вступление в брак лиц одного рода ближе, чем в десятой степени родства. Калымный вопрос оказался наиболее живучим из всех осколков старины, хотя ныне местами и поднимается энергичный поход против него, но, по всей вероятности, буряты не так скоро расстанутся с этим обычаем. Прежняя хранительница родовых традиций бурятка оказалась чуткой к требованиям современной жизни. Приобщение женщины к культуре, к просвещению в современной бурятской среде кажется таким же простым явлением, как перемена одного фасона костюма на другой, более удобный. Инстинкт сохранения племени здраво подсказывает бурятке, что жизнь народности невозможна и недопустима в прежних рамках, что нужны и необходимы новые формы и новые идеалы.

Небольшая группа женщин-буряток в роли народных учительниц, фельдшеров-акушерок несут свои знания на пользу своего народа, так жаждущего культуры.

Верится,что бурятская женщина, игравшая такую видную роль в жизни бурятской нации, говорится в докладе, и на этот раз окажет своему народу нужную услугу и поведет его к светлому будущему.

Дмитрий Даурский

Литература

Даурский Д. Женщина-бурятка в семье и общественной жизни // Сибирь: ежедн. прогрессивная непартийная газ. – Иркутск.- 1914.- № 86.- 16 апр., С.2