Тайлганы у бурят янгутского рода

И. М. Манжигеев

У местных бурят насчитывалось свыше 10 тайлганов, из них одни являлись общеродовыми, а другие совершались в пределах одного ураг. По местным преданиям, первым общеродовым тайлганом был тайлган в честь Хатан уула, т. е. в честь царицы-горы, которая была средней из трех сестер, по одной версии, прибывших издалека, а по другой — спустившихся с неба. В честь ее старшей сестры справляли тайлган на горе Байтаг кудинские буряты, а в честь младшей — на горе Удагтай бильчирские буряты.

Потомки Янгута, прибывшие в данную местность, первым своим долгом, по преданию, стали искать место для общеродового тайлгана. Вначале они выбрали место для тайлгана на бугорке около улуса Енисей, потом стали устраивать тайлган около «ухэр шулууна» (священного камня). Затем перевели тайлган на самый хребет горы и, наконец, выбрали то место, где до наших дней устраивался тайлган.

 Последнее место, по мнению стариков, оказалось наиболее подходящим, и поэтому, мол, янгутские буряты стали быстро размножаться. Буряты Янгутского рода, проживающие по ту сторону Ангары, раньше тоже приезжали сюда для участия в тайлгане.

         Янгутские буряты совершали следующие тайлганы.

Ехэ тайлган, т. е. большой тайлган, который являлся общеродовым для янгутских бурят и справлялся 5 июня по старому стилю. Его справляли одновременно и буряты Моголютского рода. Жертвенными животными обязательно являлись молодые кобылицы без каких-либо тавро и овцы. Количество кобылиц (байтаһан) определялось количеством ураг. Таким образом, приносилось в жертву 10–12 кобылиц, 30–40 овец. Иногда братья богатых родителей приносили одну овцу. Вообще же было принято каждому домохозяину иметь на тайлгане свою долю мяса (хуби). Каждый домохозяин, имевший хуби, приносил тарасун в берестовом туязке.

Перед выездом на тайлган принято было варить праздничный саламат, который ели члены семьи. На этот тайлган приходили исключительно лица мужского пола, независимо от их возраста. Женщинам не разрешали участвовать в нем и даже подниматься на священную гору, на которой он совершался. Лица, выезжавшие на этот тайлган, у себя в юрте отправляли обряд «арюулга» богородской травой и пихтовой корой. Обряд арюулга, т.е. очищение себя от всех нечистей, а также, видимо, и от злых духов, производился перед домашним очагом — «галгуламта» — в юрте. Сжигая пихтовую кору и богородскую траву, участники тайлгана окуривали ими себя и свой туязок с тарасуном. На тайлгане все участники его занимали места по кровнородственным группам — ураг (занимаемые места назывались по-бурятски — түүргэ. Тарасун в туязках ставили в один ряд, а перед каждым из них — березовый прутик «түүргэ». Сзади туязков сидели хозяева их и молились. При совершении обряда «сасали бариха», т. е. брызганья, участники тайлгана становились в одну шеренгу. С правого фланга находились представители Хүхүнэй ураг; затем — представители Моголютского рода, предка которого нашел Хүхүнэй с братом Аадаем и воспитал его; третье место занимали представители Шарга и Шанья ураг; четвертое — Билдуун и Абаахан ураг и т. д. Таким образом, түүргэ расставлялись по урагам.

На правом фланге каждого ураг был свой «хаялгаша», т. е. тот, который брызгал, а с ним рядом стояло восемь человек (всего на «түүргэ» приходилось 9 человек). В шеренгу, таким образом, выстраивалось до 27 человек, которые, стоя, держали деревянные красные чашки, наполненные слегка тарасуном, и три раза брызгали по примеру своего «хаялгаши». После этого они бросали свои чашки вперед, т. е. «төөрэг хаяха». Чашки должны были падать дном вниз. Если же чашка падала дном кверху (хүмэрхэ), то это считалось плохим предзнаменованием (болезни или смерти кого-либо из членов семьи). В этом случае чашку бросали в сторону түүргэ, и если она снова падала дном кверху, то опять повторяли действие, наливая в чашку сагаан эдеэ (молочный продукт).

Перед каждым түүргэ разводился небольшой костер (түүргэйн гал). Четвертый раз все участники тайлгана брызгали (по-бурятски — дуһааха) из чашек, наполненных полностью тарасуном, а потом на огонь түүргэ и, наконец, на другой костер (по-бурятски — зууга), т. е. туда, где держат жертвенных животных. Кроме тарасуна на костер (түүргэйн гал) брызгали «сагаа» (молочный продукт) из четырех чашек, т. е. из 9 человек түүргэ пятеро держали чашки с тарасуном, а четверо — с «сагаа». После этого кололи кобылиц и овец.

Когда животные были уже забиты, правофланговый каждого түүргэ, т. е. хаялгаша, совершал обряд «бара бариха», т. е. брызгал три раза и подавал после этого чашку тому, кто подойдет к нему.

После этого обряда каждый хозяин брал свой «сасали», т. е. туязок с тарасуном, побрызгав сам, угощал рядом сидящего, обмениваясь с ним чашками («духаряан»). Затем разделывали мясо, отделяя его от костей, выделяли часть мяса под «дангуур», а остальное раскладывали на хуби тут же прямо на земле. Кости сжигали на жертвеннике, устроенном из камней для каждого түүргэ (шулуун ширээ).

Перед получением хуби хаялгаша бросал приготовленное для огня мясо (халши) три раза кусочками в огонь на каменный жертвенник, а четвертый раз в огонь на зууга, т. е. на огонь, около которого забивали жертвенных животных. Из дангуура три раза бросали на шулуун ширээ.

После этого каждый хозяин, положив хуби в туязок, делал обряд «хуриилга» два раза, а на третий раз с туязком обходил три раза «шулуун ширээ» и затем начинал есть свой пай — хуби; дангуур ели по преимуществу старики, подливая туда сагаан эдеэ. Если были гости, то для них выделяли «зошидын мяха», т. е. мясо для гостей.

По шаманским воззрениям, этот тайлган устраивался для того, чтобы не было болезней, чтобы население двух родов размножалось, чтобы засухи не было, чтобы хорошо росла растительность.

Духом-хозяином этого тайлгана являлась женщина, по-бурятски «хатан уула», «хаан төөдэй». До брызганья духу-хозяину тайлгана хаялгаша производил брызганье «гал түлиһэндэ», т. е. по случаю разведения огня, «голи түргэтэ», т. е. духам-мудрецам своей долины, халуунайским, т. е. своим духам-родственникам, перечислял имена всех хаялгаши, стоявших раньше на правом фланге, обращался с молитвами к хозяину — духу долины р. Осы, перечисляя все мелкие пади и горы, при этом произносил следующую молитву: «Даб гэхэ дайда дээрэһэн, далай гэхэ уһан дээрэһэн. Ангара ехэ аман дээрэһэн, арбан булагын эхин дээрэһэн. Хан ехэ дайдаһан, хатан ехэ уулаһан, үхэр ехэ шуулуунһан» [в смысловом переводе означает следующее: «Каждый наш шаг зависит от духов-хозяев местности и морей, от истоков великой Ангары и десятков родников (ключей), призываем царя земли и царицу гор, хозяина священного камня»].

Тайлган, одновременно с религиозным жертвоприношением, являлся своего рода празднеством. На тайлгане происходили борьба силачей и конские бега. Борцы выставлялись от отдельных кровнородственных групп, которые боролись между собой за первенство. Бегунцы тоже представляли отдельные кровнородственные группы. На этом тайлгане приезжих гостей бывало мало.

Второй общеродовой тайлган — «хүхэ шулуун» и «хүйтэн булаг», т. е. «синий камень» и «холодный ключ», устраивался 14 июня по ст. ст. в летниках. Дух — хозяин тайлгана — «хуир сагаан нойон» и «хүрэн сагаан хатан». На этом тайлгане также закалывалось до 12 и более кобылиц. Три-четыре семьи сообща закалывали одну овцу и изготовляли по одному котлу тарасуна. Обряды жертвоприношений здесь были почти те же, что и на первом, большом тайлгане. В отличие от первого, на этот тайлган разрешалось выходить девушкам, но замужним женщинам на нем нельзя было присутствовать. На тайлгане происходили борьба силачей, конные состязания, причем пускали бегунцов, рысаков и иноходцев. На этот тайлган приезжали гости. Гулянье продолжалось четыре — пять дней. После окончания празднеств взрослые мужчины выезжали из летников в зимники, а в летниках оставались женщины с детьми, старики и старухи для ухода за скотом.

«Хүтүли тайлган», т. е. в честь хозяина перевала, седловины, устраивался в летниках после бороньбы паров. Обряды на нем были те же, что и на первых двух тайлганах. Кобылиц здесь не приносили в жертву. Зато много забивали овец.

Через день устраивали тайлган в честь хозяина усадьбы с теми же обрядами, что и ранее; кололи овец и приносили тарасун. Через день примерно бывал «бухайн тайлга», т. е. тайлган в честь быка-прародителя. На этот тайлган разрешалось выходить женщинам. Обряды его были такими же, что и на предыдущих тайлганах. Кобылиц здесь не приносили в жертву. Зато резали много овец. Кроме жертвенных животных, необходим был тарасун по одному котлу от каждого домохозяина, саламат, творог, приготовленный из цельного молока, «амһан», т. е. жареное зерно с простоквашей.

Эти тайлганы проходили накануне Петрова дня и позднее его. На них приезжало много гостей. Гулянья продолжались тоже четыре – пять дней. После окончания празднеств взрослые мужчины выезжали в зимники. Накануне Ильина дня, т. е. 19 июня по ст. ст., после вспашки паров на второй ряд в летниках устраивали тайлган «уһан хан тайлга», т. е. в честь хозяина воды, на берегу р. Осы. Обряды его те же, что и на других тайлганах. Раньше на нем закалывали кобылиц, а позже стали закалывать одних овец. Незамужним женщинам разрешалось выходить на этот тайлган. Во время тайлгана принято было бросать трижды мелкие монеты в реку. На тайлгане тоже происходила борьба силачей. Здесь гостей было меньше, чем на предыдущих тайлганах. После этого тайлгана приступали к сенокосу.

Перед самой кочевкой из летников в зимники устраивался «сэргэйн тайлган» в честь предка шамана по имени Байтхан около сэргэ — столба, воздвигнутого в честь последнего. Здесь принимали участие только потомки Хүхүнэй ураг. Жертвенными животными являлись овцы. На тайлган приносили также по одному котлу тарасуна. Обряды его обычные. На нем происходили борьба силачей и конные бега.

24 августа по ст. ст. потомки «Хүхүнэй ураг» устраивали «хаи тайлган», т. е. тайлган в честь хатов — божеств. Прежде жертвенным животным на нем являлась кобылица, а позже ее заменили овцы. Обряды его аналогичны обрядам предыдущих тайлганов. На этом тайлгане также происходили борьба силачей и конные бега.

До этого тайлгана обычно заканчивали посев озимых и приступали к жатве, убирая ячмень и овес. Гулянье продолжалось в течение одного дня, дальних гостей на тайлгане не было.

Во время сенокоса устраивали «үтүгэй тайлга», т. е. тайлган в честь хозяина удобренных покосов. Жертвенным животным являлась овца. На гулянье приносили тарасун в количестве одного котла. Тайлган этот устраивался по кровнородственным группам.

Весною после посева устраивали «таряанай тайлган», т. е. тайлган в честь бога урожая, также по кровнородственным группам и хозяевами смежных массивов. Обряды его те же, что и на остальных тайлганах. Приносили в жертву овец с брызганьем тарасуном.

После уборки хлебов, 1 октября по ст. ст., в покров день, устраивали общеродовой тайлган (ехэ тайлган). Он такой же, как и тайлган 5 июня, проходил на том же месте, с теми же обрядами. Приносили в жертву до 20 кобылиц. В отличие от весеннего тайлгана, на этот раз овец не резали. Каждый домохозяин приносил на тайлган один котел тарасуна. Сагаан эдеэ приносили продавцы жертвенных кобылиц.

8 или 9 октября по ст. ст. устраивали общеродовой тайлган (хэлтэгэйн тайлган) в честь хозяина косой горы (крутой горы) на хребте ее, куда на лошадях нельзя подниматься. Лошадей оставляли под горой и поднимались пешком на гору. Приносили в жертву до 10 голов кобылиц. Овец не резали. На тайлган разрешалось выходить только мужчинам. Обряды его те же, что и на предыдущих тайлганах. Тарасуна полагалось по одному котлу с каждого домохозяина.

И, наконец, общеродовым тайлганом являлся «һуудалиин тайлган» в честь местного божества Халтайн Харбагара, уроженца данного рода, умершего лет 100 назад. В местный шаманский пантеон он вошел как «голи түргэн», т. е. святой местной долины. Тайлган устраивался 15–16 октября по ст. ст. На нем приносили в жертву кобылиц или овец. Обязательным было брызганье тарасуном. Обряды тайлгана одинаковы с обрядами предыдущих тайлганов. Этим тайлганом, по существу, заканчивались тайлганы, устраиваемые в течение года. Зимой тайлганов как общественных жертвоприношений не было.

Литература

Манжигеев И. М. Янгутский бурятский род : (Опыт ист.-этногр. исследования) / Акад. наук СССР. Сиб. отд-ние. Бурят комплексный науч.-исслед. ин-т. – Улан-Удэ : Бурят. кн. изд-во, 1960. – С. 190–195.