Старая вера бурятского народа

Среди религий всех народов, как давно отошедших в глубь времен, так и ныне живущих, одной из интереснейших и наиболее фантастических является религия, исповедываемая нашими сибирскими туземными племенами — шаманство. Шаманство, как религиозное миросозерцание, возникло у народов, населявших Сибирь так же, как возникает всякая первобытная религия: оно явилось результатом разумного созерцания природы, сопоставления фактов и искания причинной связи; шаманство—результат деятельности природы и преломления этой деятельности в рассудке первобытного человека. Шаманство относится к анимистическим религиям, т. е. к религиям, одушевляющим не только все явления природы, как ветер, гром, волны, но даже такие незначительные предметы, как ложка, котел, ружье. Все, что существует—все имеет душу. Живое существо все—ветер подул—сам захотел волны разбушевались—сами пожелали; камень с горы скатился,—ему надоело лежать на верху: он надумал переместиться вниз; ружье сегодня дает осечки, оно не желает стрелять. Каждый предмет—одушевленное существо, каждый предмет имеет свою особую душу, своего хозяина. Каждое озеро, река, гора, падь имеет тоже душу—хозяина. Конечно, душа какой-нибудь рукавицы или душа пня не представляет собой чего-нибудь значительного — это существо низшего порядка. Зато дух, хозяин тайги—очень важное существо. Ему подчинены души отдельных деревьев, души холмов, сопок, падей, озер и ручьев, в этой тайге находящихся. Ему же подчинены и все животные, обитающие на его территории. При этом наблюдается строгая субординация. Молодые деревья подчиняются старым деревьям, эти в свою очередь хозяину пади или сопки, где растут, а тот уже хозяину тайги. Звери распределяются между хозяевами отдельных урочищ, а рыбы между хозяевами рек. Не редки случаи, что хозяин одной горы проигрывает хозяину другой белок—этим объясняются массовые переселения белок из одной местности в другую, или хозяин одной речки, играя в карты с хозяином другой, проигрывает ему всю рыбу этим объясняется исчезновение рыбы в данной реке. Дух, божество, душа, хозяин—это одно понятие у большинства сибирских шаманистов и обычно обозначаются даже одним словом эзи у алтайцев, зжин у бурят. Душу, по их поверьям, можно наблюдать, например, в момент 8 умирания человека или животного. „Что-то» с последним вздохом выходит из живого существа, и живое становится безжизненным. Это „что-то» и есть „душа, дух, хозяин». Она уходит куда-то, в какой-то таинственный мир, мир духов, потустороннее царство, селение мертвых. Душу можно видеть. Бывает так, что спишь и во сне видишь, что пришел тебя навестить человек, который давно умер. Первобытный человек, ища объяснения такому явлению, отвечает себе так: „Душа моей бабушки или душа друга пришла навестить меня из того мира». Иногда душу можно увидеть вечерней порой, в тумане над болотом, в сумраке леса, где хоронят мертвецов…. иногда духи являются и при обычных обстоятельствах; то, что культурные люди объясняют галлюцинациями, первобытные—действительным появлением привидений—выходцев с того света. Все эти так называемые: „теория снов», „теория смерти», „теория произвольности совершающегося», „теория страха и беспомощности»—формулированные Леббоком, Спенсером, Шурцом и др., как нельзя более, находят себе полное подтверждение в миропредставлении сибирского шаманиста. Для него все, населяющее мир, делится на два человечества: реальное человечество и человечество духов; последнее живет особой скрытой от реального человечества жизнью, тайной для непосвященных. Души-хозяева, имеющиеся 9 в предметах обихода, в зверях, в деревьях, камнях и тому подобных незначительных объектах, не оказывают значительного влияния на жизнь первобытного человека. Зато души—хозяева гор, рек, озер, степей, леса, такие духи, как хозяин тайги, хозяин Ангары, эжин острова Ольхона относятся к разряду великих духов. От этих крупных духов и зависит все благополучие первобытного человека.’ Будут они к нему милостивы—дадут ему улов рыбы, пошлют зверей в ловушки—будет человек сыт. Рассердятся—охота будет неудачливой, буря порвет снасти, разобьет лодку, нашлют засуху, выжгут скотоводу траву—человека постигнут бедствия и голод. Важно обратить в свою сторону благорасположение существ, ведающих стихиями, от которых зависит благополучие человека. Для охотника самым важным является хозяин леса, для рыболова—хозяин вод, для скотовода—хозяин степи. Если мы, люди высокой культуры, о неизвестном судим по известному нам, и образы наших божеств строим по своему образу и подобию, то тем более это свойственно первобытному человеку. О своих божествах он судит по самому себе и наделяет их всеми качествами, которыми сам обладает. Если его самого можно умилостивить лестью, подарками, учтивым обхождением, то и божества, конечно, можно склонить в свою пользу тем же, т. е. славословием, обрядностью и жертвоприношением. Духи—божества тоже нуждаются в разных предметах и, главным 10 образом, в тех, которые несвойственны их стихиям. Например, дух озера Байкала в рыбе, конечно, не нуждается: он сам ее посылает рыбакам в сети, но молока у него нет, т. к. коровам не свойственно жить в воде. Поэтому ему брызгают молочным. Хозяин леса не нуждается в мясе, ему хорошо брызгать тарасуном или водкой и бросать табак. В этом у него как раз недохватка. Большинство духов вообще любит спиртные напитки и дорожит вещами из колониальных лавок—чаем, сахаром, сушками и т. д , т. е. всем тем, что любит сам первобытный человек. Но духи нуждаются и в скоте и в ездовых животных. Вот почему им приносят в жертву лошадей, баранов, посвящают оленей, быков. Животное закалывается на месте жертвоприношения, а душа его при соответствующем обряде, сопровождаемом славословием, отправляется к божеству, где присоединяется к табуну или стаду божества, состоящему из душ жертвенных животных, отправленных ранее. Духи-божества очень требовательны к людям и часто вымогают у них жертвы. Если человек долго не приносил жертву какому-либо божеству, божество может заставить принести, наслав на него болезни. Для этого божество посылает к неугодному человеку одного из подчиненных ему духов. Дух забирается во внутренности человека и начинает их грызть. От этого происходят разные болезни: заберется в грудь—сделается кашель, чахотка; заберется в живот сделается грыжа, рези; за1 1 берется в спину—боли в пояснице, сухотка спины и т. д. Конечно, можно избавиться от такого непрошеного гостя, приняв горькое или противное лекарство—дух не вынесет и выскочит из тела человека. Но такой способ изгнания болезнетворного духа чрезвычайно опасен: рассерженный дух бросится на жену, ребенка, на скотину и неприятностей не оберешься. Гораздо надежнее избавиться от него путем умилостивления, т. е. жертвой. Правильно принесенная и принятая жертва побуждает божество отозвать своего болезнетворного посланника. Жертвоприношения бывают трех родов: I—умилостивительные, когда человека постигло несчастье, и он просит духа помочь ему или избавить от наказания, II—предупредительные, которые приносятся божеству заранее, чтобы оно было милостиво, заботилось о человеке и не насылало бед; III—просительные—у божества испрашиваются милости—урожай трав, охрана скота, приплод скота, удача на охоте, обильный улов рыбы и т. п. При помощи жертвоприношения первобытный человек стремится направить в свою пользу волю разнообразных существ, ведающих силами и явлениями природы. Ведь первобытный человек рассматривает природу, как проявление воли различных существ; он инстинктивно воспринимает события, по своему разумению их истолковывает и создает свою философию природы, Для него религия—это одна из форм борьбы 12 за существование. Во всем мире человек самое обездоленное, самое зависимое, самое беспомощное существо. Сознание себя царем природы— удел культурных людей, защищенных бесконечным рядом изобретений своего гения от влияний природы. Первобытный человек, дрогнущий в легком чуме при порывах снежного бурана, зависящий от удачи охоты, подверженный тысячам случайностей при своих скитаниях по тайге, беззащитный перед беспощадной „красной старухой»—оспой, сметающей в короткий срок целые роды, не мог составить себе иного миросозерцания, как то, которое исходит из сознания своей слабости, ничтожности и зависимости. Первобытный человек, по своему миросозерцанию, убежденный пессимист: в этой жизни он малый среди сильных. Приблизительно такого анимистического взгляда на природу придерживается большинство первобытных народов, но конечно, с разнообразными отклонениями и особенностями. Шаманство должно рассматривать, как одну из форм анимизма. Оно отличается от прочих религий анимистического порядка наличием характеризующего его жреца — шамана. Шаман—человек, получивший свой дар по наследству, могущий приходить по желанию в религиозный экстаз, во время которого он входит в общение с духами. Шаман—избранник духов, заключивший с ними договор о взаимной помощи; духи обязуются принимать шамана, выслушивать и выполнять его ходатайства о нуждах людей; шаман в свою очередь обязуется приносить духам жертвы и снабжать их всем потребным. Шаман—посредник между людьми и божествами. Хотя он и совмещает в своей персоне жреца, предсказателя, врача и заклинателя погоды, но по существу он является только жрецом. Врачует он не заклинаниями или волшебными зельями, приготовленными им, по ему лишь ведомому тайному рецепту, а умилостивлением духов, жертвами и славословием. Предсказывает он не даром своего ясновидения, а откровением, сообщаемым ему духами. Заклинает погоду, вызывая бури, ветер, дождь и град не силой личного влияния или силой тайных волшебных заклинаний, а жертвой или просьбой, направленной к божеству, заведующему соответствующей стихией. В этой характеристике шамана, как жреца определенной религии, выявилась достаточно отчетливо другая руководящая черта, отличающая шаманство от прочих анимистических религий— в шаманстве отсутствует магия. Магия, как власть человека над природой, власть, достигнутая им при помощи познания определенных заклинаний или волшебных снадобий. Сами боги не хотели бы подчиниться воле человека, но и они не могут противиться высшей закономерности, существующей в мире. Познав тайну этой закономерности, человек может направлять по желанию силы природы. Шаманист бессилен воздействовать на природу. 14 Конечно, в шаманстве есть много заимствований из других более сложных и развитых религий—нет в жизни явлений, развивающихся без влияния извне, но мы бы напрасно стали искать происхождения шаманства, как религии, в других странах или доискиваться основ его в религиях соседних народов. Шаманство—это самостоятельное религиозное миропонимание, которое было некогда распространено от Урала до Великого Океана и от Гималаев и Гинду Куша до Северного Ледовитого моря. Начало шаманства должно быть отодвинуто на громадное количество столетий, быть может даже в доисторические времена: кое-какие свидетельства и аналогии мы получаем даже из времен каменного века Сибири. Но во всяком случае и по историческим данным можно утверждать, что шаманство у монголов появилось задолго до начала нашего летосчисления. Первой религией, столкнувшейся с шаманством и отвоевавшей у него значительные области, был буддизм, вышедший с юга из Индии и распространившийся через Восточный Туркестан. В XIII веке началось завоевательное движение ислама, шедшее широкой волной с югозапада, вытеснившее шаманство из Туркестана и распространявшееся ханами Золотой и Синей Орды по киргизским степям и западно-сибирским татарам. Наконец и христианство, занесенное в Сибирь с запада ее покорителями—казаками, причинило ему немалый урон, особенно в 15 периоды наиболее активной деятельности миссионеров и ретивых администраторов. Таким образом, шаманство наиболее цельно сохранилось в настоящее время в Сибири в ее полярной, центральной и восточной областях. Но народ всегда консервативен в своих религиозных традициях и как бы ни были вкрадчивы миссионеры, как бы ни были грозны администраторы, каким бы духовным и гражданским карам его не подвергали ламы и муллы—все равно в душе еще теплится искра прежней веры. Шаманство исповедуют народы самого различного-происхождения. Его придерживаются все палеоазиаты, .все тунгусы и все монголы; даже турецкие племена, обитающие на территории Сибири, Восточного и Западного Туркестана и все финны, за исключением волжских, у которых ясных следов шаманства в их дохристианских верованиях не найдено. Знаменательным является тот факт, что формы шаманства у этих народов, столь разных по происхождению и по языку, настолько сходны, как в своих основных принципах, так порою и в деталях, что само собой напрашивается предположение о едином происхождении шаманства; невольно рождается гипотеза о каком-либо центре, где шаманство развилось из своего первообраза в сложную религию и оттуда распространилось по всей территории, которую оно занимало до столкновения с христианством, буддизмом и исламом. Самые последние исследования в области первобыт16 ной религии Сибири (А. В. Анохин, В. Н. Васильев, В,- А. Михайлов, В. И. Анучин и др.) не только не опровергли этого никем еще определенно не высказанного предположения, но даже дают новые материалы для его обоснования.

Петри, Бернгард Эдуардович

(1884-1937).

Старая вера бурятского народа: научно-популярный очерк (посвящается памяти М.Н. Хангалова) / Б.Э. Петри. – Иркутск, 1928. – 78с.