Предания о бурятских родах Эхиритского племени

П. Т. Хаптаев

I. Легенда о происхождении Эхирита
(Отрывок)

Давным-давно на северо-восточной стороне жили четыре брата Дорбон Тогот. Они охраняли границы владений своего народа. Один из них влюбился в дочку Эсэгэ Малана. Спустя немного времени дочь Эсэгэ Малана стала беременной и с Тоготом спустилась на землю. Жили они около моря и за время совместного сожительства у них родились сын и дочь.
Однажды к ним пришли братья и стали просить Тогота вернуться на прежнюю службу. Тоготу пришлось расстаться со своей любимой женой, а так как жена не соглашалась остаться на земле, то они сделали из бересты люльки, положили туда детей и отпустили их в море, пожелав счастливой и долгой жизни, а сами поднялись на небеса. Потом сына на берегу этого моря поймала и воспитала шаманка Айсухан и дала имя Эхирит (Эниһан Олдоһан Эхирит), т.е. «на берегу найденный Эхирит». А сестра осталась в воде и превратилась в нерпу.

(Записано летом 1928 г. со слов бурята Хольботского улуса, Кырменского булука, Баирхая Хамнуевича Ханарова 57 л.)

II. Родовые предания

Зонти. У Эхирита был единствепнный сын Зонти (Эхирдэ эрэ ганса Зонти). Зонти имел четырех сыновей, а именно: Хэнгэлдыр, Шоно, Хэрхегта и Отхон хубун Худаг Саган. Имена его сыновей впоследствии обозначали родовые названия потомков Эхирита. Зонти и его дети имели, как поданных, бурят четырех неродственных родов, как то: Нагатайцы, Опхойцы, Балтайцы и Эрен-Дэглейцы.

Нагатайцы. Один из кочующих бурятских родов на северной стороне Байкала, недалеко от кудрина, в сосновом бору «Халхата нараһан эсо», оставил новорожденного ребенка в люльке, повесив на сосновом суку. В это время возвращался Онгойский ноен с Лены и случайно наткнулся на эту люльку и увез домой, отсюда пошла поговорка:

Алаг Морони ашанда ереһан
Хула Морони хондолэда ереһан
Нагатагут.

Онгойский ноен дал ему имя Нагатай, т.е. Нараһан дороһо олдоһан Нагата – «под сосной найденный Нагатай». Нагатай скоро вырос и просился поехать на то место, где родился, на что Онгойский ноен дал согласие и выделил ему приданное. У Нагатая было 8 сыновей. Теперь часть нагатайцев живет на прежнем месте, а часть в Хоготовском булуке.

Опхойцы. Они жили по притоком Лены – Анге и Малой Манзурке. Хамнагдай их састал в Кырме. Недаром Опхойцы гордятся тем, что они первые заняли Кырму – Гадаһа Зоже Газар абамаханадь. Более богатая часть Опхойцев, боясь Хамнагдая, переселилась на Куленгу. На пути они переезжали через реки и вот раз уронили чулки и стали искать их не по течению реки, а вверх; а когда задели колесом дерево, отрубили не дерево, а переднюю часть колеса и оси; поэтому говорят про Опхойцев так:

Уһан со өөмоһо унгагад
Уһан одо бэдэрһан Опхогут.
Модондо тэргэнэ Мор торгогот
Мөөрөө була отолһан – Опхогут.
Уһан тэнэг Опхэ
Яһан тэнэг Япха.

На старом месте остались бедные семьи. Хамнагдай просил их остаться и быть его соседями. Теперь Опхойцы живут в Кырме, на Куленге и около Качуга.

Балтайцы. Балтайцы жили под покровительством младшего сына Зонти-Отхон Хубун Худаг Сагана. Пришли с берегов Ангары. Дети Балтая – Балтан Дөөрбөөн отличались своею храбростью, упорно осаждали Верхоленский острог, пока им не посоветовал сдаться русским шаман Борден Холенго. Ныне Балтайцы живут в Качугском районе, Иркутского округа.

Арэн-Дэглэйцы. Небогатая семья из рода Танут двинулась с Ангарской долины на Лену. На одной из остановок на телеге не оказалось драгоценной шубы (Эрен-Дэгэл) жены, подарка от матери. Кочующей семье пришлось вернуться обратно. Шуба лежала в местности Ботгонэн Хошунда. На том месте, где нашли шубу, остались жить, надеясь, что это место указал добрый дух, сняв шубу. Впоследствии этот улус был назван Эрен-Дэглэйский, а население – Эрэн-дэглэйцами. Они живут в Кырменском булуке.

Хэнгэлдыр. Хэнгэлдыр является старшим сыном Зонти, жил по долине реки Куды. К хэнгэлдырскому роду относятся Ленские, Кырменские, и Бурские буряты. Хэнгэлдырцы живут и в Забайкалье.

Шоно. Потомки его живут в Ольхонском крае, на острове Ольхоне и на Баргузине.

Абзай – это женщина, по имени которой называются все Абзаевские роды, за исключением тех, которые переселились в Забайкалье, хотя фактически считают себя Абзайцами. Она является женой третьего сына Зонти, Хэрхегта, умершего молодым и оставившего 10 сыновей, которых воспитала мать под опекой Хэнгэлдыра. Абзайцы живут в Хоготовском Хошуне.

Худаг Саган. Отхон Хубун Худаг Саган имел троих сыновей: Сэер, Сахяр и Тогто. Первые двое жили на степях Огодоя. Тогто уехал в Готол (Бохан) за Готольской красавицей Гохе – Готоли гое хайхан Гохэда. Сэхер и Сахяр славились как отличные стрелки, убивали птиц на лету – Хоно хулган, Боржо бодхон харбашон.
С юго-востока двигались 700 шилегутов, которые решили захватить скот Сэхера и Сахяра. Их шаманка (шарта мяха алдахэ – Шарехон одегон) в экстазе заклинала: «На северо-западной стороне, между двумя деревьями, повесилась жирная лошадь, если найдете ее, победа будет обеспечена». Войска шилегутов разыскали эту лошадь, приготовили обед, съели и пошли в наступление.
За это время Сэхер и Сахяр насидели тарасун, напились и лежали пьяными. Пользуясь этим, один из разведчиков отрезал тетевы у луков и тем самым лишил их возможности обороны. Шилегуты убили Сэхера и Сахяра, погнали весь скот, забрали все имущество, а жен взяли в плен и пошли дальше. Пленных женщин на ночь укладывали, связав волосами, через которые ложился человек. Раз ночью отрезали волосы теми ножницами, которые захватили с собою, поймали из своего табуна жеребца и кобылицу, поехали домой. Навстречу им ехал Тогто. Тогто собрался ехать за шилегутами, отомстить за убитых братьев, но тут невестки доказали, что ему не справиться с ними, и убедили вернуться домой. Тогда Тогто, чтобы за ними не погнались шилегуты, связал два дерева, согнув их вершинами, и пустил стрелу в дерево так, чтобы она, пройдя насквозь; осталась в дереве, а потом все отправились на старое место.
Утром шилегуты погнались за бежавшими женщинами, но увидев связанное дерево и стрелу, испугались и вернулись. Скоро супруги, Сэхера и Сахяра родили по сыну, одного назвали Баяндаем – «из плена возвращенный Баяндай» (барлаганда ереһан Баянда), а другого Ользоном – «из плена возвращенный Ользон» (Олзодо ереһан Олзон). Вот почему теперь говорят: «Олзодо ереһан Ользон, баральанда ереһан Баяндай». По имени Баяндая названы буряты Баяндаевского рода, а по имени Ользона буряты Ользоновсного рода.

(Записано летом 1928 г. со слов Зунтукова Бильчахая, 72 л., улус Тухуги, Кырма).

III. Предание о Хамнагдае

По долине реки Куды, около устьев ее притоков Додо и Дэда (нижний и верхний) Хаһа, у подножия шаманской горы Байтог, в старину жил один из потомков Эхирита‚ сын Хенгэлдыра, Хадалай со своей женой и с шестью сыновьями. Узкая долина с ее высокой травой, чистая вода спокойно текущей Куды представляли прекрасное пастбище, где круглый год свободно, привольно гуляли табуны лошадей, стада коров, овец и коз. Невысокие горы, покрытые стройным лесом, почти не тронутым руками человека, были богаты птицами и зверями, на которых охотился Хадалай.
Однажды Хадалай во время охоты в лесу встретился с молоденькой тунгуской, которая ему понравилась. Хадалай в укрытом месте, среди стройных деревьев, построил ей балаган, где стал проводить с нею дни и ночи, далеко в стороне от семьи.
Жена Хадалая стала думать и гадать, где же ее муж проводит целые сутки и с кем, и почему сократилась добыча от охоты. Чтобы узнать все это, она спряла из шерсти нитку, намотала в клубок и, перед отъездом Хадалая на охоту, привязала нитку к хвосту коня. Хадалай, не заметив, что было сделано, поехал, а нитка, по мере бега коня, разматывалась и, когда он скрылся за рощею, она пошла следом по направлению нитки и, наконец, пришла к балагану, где увидела мужа убаюкивающего новорожденного ребенка. Появление жены для Хадалая, для обитателей лесной глуши, было неожиданно и он в отчаянии бросил сына, схватил лук, чтобы пристрелить тунгуску, но тут подоспела жена, не позволила сделать это, подняла ребенка и сказала: «Вы же люди, почему живете в лесу как звери? Идемте домой». Они пошли в улус. Сыну дали имя Хамнагдай, по имени сородичей матери – «Хамнаган» (тунгус).
Хамнагдай вырос в юношу высокого роста, крепкого телосложения, с большими блестящими глазами, хотя был одноглазым, а не косоглазым – Ганса нюдтэ Хамнагда. Самой любимой игрой его была стрельба из лука, и он скоро усвоил искусство стрельбы, достиг наивысшей ловкости. Свое совершенство в стрельбе из лука Хамнагдай показал не только в стрельбе по мишеням, но больше того –во время первой охоты. Он, несмотря на свой возраст, не пропускал ни одного зверя‚ который показался ему. Меткая стрельба, страсть к охоте, настойчивость и выносливость возвысили его перед отцом и братьями. Особенно свое искусство он проявил с того момента, как оставил деревянный лук и перешел к роговому луку.

Шелтэһен номое
Шертэгэ годолье хаяһар.
Эбэр номдо боржи
Бюхута годола бараһар ан улехэе болелэ.

Хамнагдай в глазах братьев казался подрастающим опасным соперником, и братья решили, пока еще не поздно, устранить его. Один из них в беседе заметил ему: «В наших угодья появились однорогая (намек на одноглазого Хамнагдая) коза и является причиной сокращении добычи, как бы ее убить».
Недовольство братьев росло, оставаться было невозможно. Отец Хамнагдая посоветовал ему тайно уехать к родителям невесты. В свое время Хадалай на одном из больших праздников далеко, на правой стороне Ангары обменялся с одним бурятом по обычаю подарками (худэһа даһа андалдха – меняться трубками и кошельками) в знак того, чтобы взаимно женить ребят, быть всегда друзьями. Хадалай оседлал ему удалого коня, подарил, как младшему сыну, свой саженный роговой лук со всеми принадлежностями и никем не пробитый и не пробиваемый шлем и отправил в незнакомый путь, в улус Зунинин Зудаг Шаранут.
Через некоторое время Хамнагдай приехал в улус Зунинин Зудаг Шаранут. Не зная юрты своей невесты, Хамнагдай решил обойти все юрты и послушать, не говорят ли о потомках Эхиритов, про их славную охоту и о знаменитом охотнике Хадалае. Вот подходит он к одной, затем второй и третьей юрте – и вдруг услышал, как мать ругала свою дочку: «Знаю, знаю твоего мужа, говорят, одноглазый, хоть бы скорее приехал и взял, и избавил меня от лишних забот». «Ага! вот где она живет», – подумал Хамнагдай и поправил, что на нем было не в порядке, как это полагается молодому человеку, раза три покашлял в знак того, что идет чужой человек, и зашел в юрту. Мать невесты, увидя того самого человека, о котором только что говорила, крикнула: «Заялдо имимхим!», то есть «вот какой!», и скрылась за бочкой, которая обыкновенно стоит около столба.
Спустя немного времени Хамнагдай в этом районе стал известен как отличный стрелок, особенно свое искусство стрельбы показал во время двухдневной облавы 900 облавщиков – Ехон Зута Зэгэтэ аба. Местное население в лице Хамнагдая видело чужеродного истребителя зверей, их добычи, и тайным образом решило убить его, а для этого назначило облаву на третий день.
Вечером, когда Хамнагдай осматривал свой лук и стрелы, жена, Хайхан Зохе, сказала ему:

Тагун аба болхэ
Тани аба болхоно.
Анги аба болхэ,
Аратин аба болхоно.
Перевод: Не будет облавы в тайге,
А будет облава на вас.
Не будет облавы на зверей,
А будет облава на человека.

«Вот что замышляют злые люди, посмотрим кто кого?» – сказал Хамнагдай и, надев свой непробиваемый шлем, до рассвета просидел у костра. Утром, когда зарилась золотистая заря, тесть как обыкновенно принято было перец облавой, дал сигнал на подъём. Хамнагдай тихонько пошел к дверям, стараясь не стукнуть своим шлемом, дабы не знали его противники, но, не дойдя до порога, споткнулся н стукнул шлемом. Раздался звон железного шлема.
Услышав этот звук и зная достоверно, что шлем Хамнагдая не пробиваем, облавщики, успевшие окружить юрту, бросились в бешеное отступление. Тут выбежал Хамнагдай из юрты и для морального воздействия выпустив несколько стрел, которые разбили у кого седло, у кого поснимали шапки и отсекли уши у лошадей. Хамнагдай решил ехать домой. Пригнал скота тестя, выбрал из каждого вида по нескольку штук, а всего их было 4 вида, а именно: лошади, коровы, овцы и козы (азаргата адун, бухата нен, хуста хонен, тэхтэ няман), а затем отправился с женою на родину.
Зун инин Зудаг Шарануты, оскорбленные отчаянным поступком Хамнагдая, погнались за ним. Догнали они его, когда он успел перейти на левый берег Ангары (старики говорят, что Ангарский понтонный мост поставлен как раз на том месте, где перешел Хамнагдай), а им пройти через Ангару было невозможно, раскололся лед и пошел вниз. Попытались стрелять через Ангару, стрелы не долетали до другого берега, падали на середине Ангары, тогда как стрелы Хемнагдая свободно перелетали через Ангару.
Хамнагдай в знак уважения ко всем знакомым, близким и родным жены пустил две стрелы, на конце одной привязал красный табак, а на конце другой козье мясо, предложив принять их как угощение, и, наконец, пристрелил на обед сытую кобылицу тестя. Зун инин Зудал Шарануты подняли посылки, изжарили кобылицу, а потом разошлись по домам.
Первый привал (остановку) после отдыха на левой стороне Ангары Хамнагдай сделал в долине Ергони Гол. Здесь остановился он на продолжительное время. Жена следила за скотом, а сам он охотился и ловил рыбу.
Однажды, когда он лежал около костра, к нему подошла незнакомая женщина, закрыв рукою нос, и сказала: «Эжеба! Торжо ябаһар торхо олбохам, Аталжи ябаһар ала олбохам» (Блуждая нашла земляка, гуляя нашла одноулусника). Это был леший, преобразившийся в женщину. Хамнагдай взял ведро, проткнул ножом несколько дыр и попросил ее принести воду для кипятка. Она пошла за водою. Вода не держалась в ведре, и пришлось черпать до тех пор, пока не пришло на ум замазать дыры глиной. В это время Хамнагдай принес пень, положил на том месте, где лежал, покрыл зипуном, а сам спрятался за ближайшим кустом. После больших усилий леший все же принес воду и, когда подошел к костру вылил воду на огонь и бросился на пень, убежденный, что это Хамнагдай, чтобы задушить, и с радостью проговорил: «Дарма угэймэ дарбаб. Далша угэймэ далибаб» (Незадавимого задавил, непобедимого победил). Как только леший сказал это, Хамнагдай со всей силой выстрелил в лешего; леший получив рану, разъяренный, бросился на него и с ним пришлось бороться врукопашную. Боролись долго, Хамнагдаю казалось, что он не в силах перебороть. Во время борьбы леший умолял Хамнагдая не трогать шишки под мышкою; шишки, действительно, болтались. Хамнагдай схватил за правую шишку и отнял. Силы у лешего стало заметно меньше. Отнял левую шишку – леший упал. А чтобы не остался на земле род леших, Хамнагдай сжег его, а пепел развеял сильный ветер на необитаемое пространство.
По долине Ергони Гол протекала небольшая речка, в которой Хамнагдай поставил морду. Первый день в морде рыбы было много, на 2–3 день морда стояла пустой. В одно прекрасное утро Хамнагдай поднялся рано, пошел посмотреть морду. В морде рыбы не оказалось. Вор успел раньше его вынуть всю рыбу, оставив по инею свежий след, который был похож на след сорочьей лапы. Хамнагдай пошел преследовать, след дошел до большой горы и скрылся за камнем, который служил как бы дверью горы. Хамнагдай оттолкнул камень и увидел в пещере жилище лешего. В этой пещере было много человеческих черепов и скотских голов, ставших жертвою леших. Хамнагдай убил и этого лешего (Когда бурят боится лешего, он про себя шепчет: «Хамнагдай Хорба. Хадалай дара» (Хамнагдай стреляй, Хадалай дави) и про потомков Хамнагдая говорят: «Малое Хара гороһо модор алашан му, шубу гарара баряшан» (Молойской медведь дубиной убили, а лешего руками поймали), поступив так же, как и с первым. Пригласил Хохордайских бурят (жили около Усть-Орды) и показал умерщвленных злых духов. С тех пор Хохордойские буряты стали жить богато внуками, богато скотом. А сам пошел на стоянку. Когда он подошел к речке, то решил покурить табаку и на место кошелька из-за пазухи вытащил шишку, которую отнял у лешего, внутри которой мелькали человеческие глаза, и он рефлекторно бросил ее в речку. Затем вытащил другую шишку, внутри которой мелькали лошадиные и коровьи глаза, он ее бросил на суше (Старики малый рост населения и непропорциональность в численности полов северо-байкальских бурят объясняют тем, что Хамнагдай женский плод бросил в реку, наоборот, скотский плод на суше, а поэтому много скота).
После остановки в долине Ергони Гол Хамнагдай сделал остановку в Мухур Шонһоне, в Бойте и в Тухуме. В последнем оставил жену со скотом, а сам поехал на Лену посмотреть, нет ли там хорошего пастбища. По р. М. Манзурка было прекрасное пастбище, но переселиться сюда отказался, ибо здесь услышал песни петуха, что предсказывали предстоящее население русскими. Около Кудрины застал несколько юрт опхойцев, куда заезжал напиться Курунгу (кислое молоко). После этого, боясь нового соседа, часть опхойцев переселилась на Куленгу.
Маленькое озеро, расположенное в центре небольшой равнины с высокою травою, окруженной со всех сторон лесами, прекрасно заслонявшего от сильных и холодных ветров, богатство зверями в лесах и красота природы послужила Хамнагдаю мотивами выбрать местом постоянного жительства улус Тухум, где остался до конца своей жизни.
Однажды, когда Хамнагдай был на охоте с Лены приехал вождь сигенутов Зунгари Хуа Шара (Зунгари Хуа Шара пришел из Урянхайского края; потомки его живут ныне по р. Анге, в Качугском районе) с войсками в 300 человек полонил все его имущество, весь скот и ушел обратно. Возвратившись с охоты, Хамнагдай выслушал сообщение жены, что и как случилось, и погнался за захватчиками. Догнал их на р. Лене (недалеко от Качуга). Зунгарн Хуа Шара перешел на левую сторону Лены п расположился на небольшом лугу, окруженном с 3-х сторон рекою, и с 4-й горою, где отдыхали скот и войска. Сам Зунгари Хуа Шара, одетый в непробиваемый шлем, сидел около костра со своими приближенными. Хамнагдай пошел на хитрость: достал свой олений рог и Урал) и стал играть, подражая крику изюбря. Играл увлекательно, даже Зунгари Хуа Шара решил послушать и обнажил правое ухо. В это время Хамнагдай пустил стрелу и попал в обнаженное ухо. Зунгари Хуа Шара перед смертью сказал: «Мэхшэндэ мэхэлулэб, гохшондо гохлулаб» (хитрые перехитрили, злые победили). Войско разбежалось. Хамнагдай пригнал обратно скот и захватил одну девушку, на которой, по возвращении, женился. Впоследствии Хамнагдай женился на третьей жене из рода Кути.
От первый жены Хахайн зохе родились Шарма (тухумцы), Шодор (Шодоровцы), от второй жены (Зунгари Хуа Шара) Хама (уехал в Шаралдай) и Хартхан (осталась одна семья, живет в Холботе); от третьей жены (Кути) – Башун (Малановцы) и Обхо (Холботцы).
Таков жизненный путь родоначальника Кырменцев Хамнагдай.

(Записано летом 1928 года со слов бурята улуса Тухум, Кырменского булука Бильчахая Зунтукова, 72 лет.)

IV. Шодори Зураг

Недалеко от улуса Нагатая, против бывших летников Опхайцев, в местности Нурай, на левом берегу Нурайсской речки, среди двух – трех ельников стоит многолетняя лиственница, лишенная вершины. На северо-западной стороне этой лиственницы, от поверхности земли на 1/2 метра, высечено, видимо, топором или похожим инструментом, изображение человека в стоячем положении. Часть изображения покрыта новым слоем древесины что, до некоторой степени, характеризует давность его. Местное население его называет «Шодора Зураг» и передало мне такое предание.
Однажды Шодор, сын Хамнагдая, славившийся среди своих сородичей как Храбрый вояка («Шуһама Шодор»), поехал в гости к Балтайцам (Жили в степном Балтае) – Балтан дөөрбондо. Их дома он не застал. Сидели одни женщины, только что высидевшие крепкий тарасун (Арзалһан архи). Ему страшно хотелось пить, и он обратился к женщинам с просьбой напоить его тарасуном. Те ответили, что этот напиток приготовлен специально для Балты дөөрбондо – давать кому-нибудь другому запрещено. Шодор не послушался, взял кувшин, выпил и поехал домой. Доехав до Кудрины – «Кудрини маряндо» – настолько опьянел, что не мог держаться на коне, слез с коня и лег уснуть.

Возвратились с охоты Балтан дөөрбон и обратились к супругам с требованием представить тарасун для утоления жажды. Супруги сообщили, как и что случилось. Оскорбленные поступком Шодора, Балтан дөөрбон поехали за ним. Пьяный Шодор спал на том месте, где слез с коня. Они рассекли ему плечо и вернулись. Проснувшись, Шодор увидел струящуюся кровь и от страха пустил стрелу по направлению своей родины, которая отсекла вершину молодой лиственницы около Опхойских летников. Затем стянул плечо поясом и кое-как добрался до дома. Мать Балтан дөөрбонов была крестницей Шодора; узнав о случае с Шодором, ночью приехала к нему, сделала перевязку и уехала домой так, чтобы об этом не узнали дети. Через некоторое время прошли слухи, что Шодор жив и поправляется. Это беспокоило Балтан дөөрбонов, и они решили заключить перемирие с Шодором. Предложение Балтан дөөрбонов Шодор принял. Перемирие было заключено под той лиственницей, у которой стрела сняла вершину. На северо-западной стороне этой лиственницы сделали изображение Шодора в знак перемирия и назвали «Шодори Зураг». Спустя немного времени Шодор на быке поехал к Болтойцам, быка поставил над кладовой юрты и сам зашел. Балтан дөөрбон попытались снять быка оттуда, но не хватило силы, тогда как Шодор легко снял, сел и поехал домой. После отъезда Шодора Балтан дөөрбон, боясь его мести, бежали в Прибайкалье.

(Записано со слов Баймы Андриянова и Осипа Инкежинова

в улусе Нагатае 1928 году 5 июля).

Литература

Хаптаев П. Т. Предания о бурятских родах Эхиритского племени / П. Т. Хаптаев // Бурятоведческий сборник. – Иркутск, 1930. – Вып. 6. – С. 43–54.